Преподаватель русского языка и литературы, председатель центральной предметно-методической комиссии Всероссийской олимпиады школьников по литературе, председатель Гильдии словесников Сергей Волков ответил на вопросы Марии Мухановой, студентки факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, победителя ВсОШ по литературе 2015 и 2016 гг.
«Невозможно заставить всех учителей страны произносить одни и те же написанные в одном и том же учебнике слова»
— Как человек, только что закончивший школу, могу сказать, что неравнодушна к инициативам нового министра образования – устная часть в ЕГЭ по русскому, уроки астрономии, письменные экзамены в вузы… Как вам кажется, насколько дети сейчас готовы к переменам (пусть даже не по всем направлениям сразу)?
— Вы ближе меня стоите к школьникам, о чем сами и сказали – и должны знать это лучше. Тем не менее, рискну предположить, что изменения, по крайней мере, экзаменационные, болезненно воспринимаются и ими, а не только взрослыми – родителями и учителями. Устная часть в ЕГЭ – совершенно необкатанная вещь, неясно, как организовать ее технически для такой массы школьников, по каким критериям проверять, как к ней готовиться. В принципе, умение говорить – важно, его надо формировать и проверять. На олимпиаде по литературе несколько лет назад мы ввели устный тур, сначала он вызвал тревогу, а потом стал для детей любимым. Здесь можно высказаться самому и вступить в диалог с благожелательно настроенными взрослыми. Но на олимпиаде всего 250 человек... А экзамен сдают сотни тысяч, и там никакого диалога и никаких живых людей перед тобой. Это непросто.
Письменный же экзамен в вуз – привет из прошлого. Это экзамен, вышедший из под контроля, экзамен, к которому будут натаскивать преподаватели конкретного вуза за немалые деньги и сами же проверять. В доегэшную эпоху один и тот же предмет в разных вузах выглядел по-разному. Русский сдавали и в форме тестов, и в виде диктанта, изложения или сочинения. И в каждом институте были свои нюансы, благо система орфогафических и пунктуационных правил очень разветвлена и исключений из них вагон. Можно на этом экзамене затопить любого. Если ты, конечно, заранее не получил из бескорыстных рук заботливых преподов сакральную информацию о том, что именно тебя спросят... Переадресовываю ваш вопрос вам же: дети готовы к этому? Ну а астрономия – астрономия хорошая наука. О красивом и вечном. Беспроигрышный ход для министра, чтобы связать свое имя со звездами.
— Может ли введение устной части в ЕГЭ и изменение формата в целом стимулировать самовыражение у школьников? Если кто-то предпочитает выделяться среди сверстников внешне или поведением, откуда взяться желанию учиться?
— Желание учиться – странная вещь, и возникает в человеке разными путями. Оно базируется на любопытстве, любознательности, интересе. Любопытство вообще присуще маленьким детям почти всем, надо его поддерживать и развивать с самого начала. Впрочем, и в более позднем возрасте можно пробудить интерес к миру и его постижению – обычно это происходит при встречах с интересными людьми или книгами. Отвечаю и никак не подберусь к ЕГЭ, о котором тоже есть в вопросе, потому что ЕГЭ ничего творческого простимулировать не может. ЕГЭ – это стандартный шаблон упаковки, который нужно освоить. Помните, в одной из серий «Ну, погоди» есть какой-то взбесившийся комбайн, который начал вместо сена упаковывать в металлические сетки куриц? Ну вот это ЕГЭ – не важно что, главное, чтоб в сетку влезло.
— Можно предположить, что вскоре перемены коснутся и олимпиадного движения – сейчас олимпиадники пользуются большим количеством льгот, но и это не вечно. Как удается не превратить олимпиаду в гонку за дипломами и поступлением?
— В нашем государстве можно предположить все что угодно, и все может оказаться правдой. Льготы, думаю, никто в ближайшее время не отменит – так что прагматический интерес к Всеросу будет силен. Мы по мере сил организовываем олимпиаду по литературе так, чтобы она приносила еще и радость от общения с хорошими текстами, чтобы человеку интересно было над ними размышлять, чтобы он открывал для себя новых собеседников. Если это удается, то категории победы и поражения становятся немножко более относительными...
— Насколько отличается ситуация в сфере образования в регионах от того, что мы видим в Москве?
— Настолько же, насколько от Москвы отличаются регионы. И друг от друга. Погуглите фотки Сочи и, скажем, Чукотки. Это два региона нашей страны. Две разные планеты, схожие при этом до боли знакомыми чертами. Весь парадокс в этом: все очень разные, и все с какими-то общими родовыми отметинами. Запах школьной столовой или школьного туалета, бодрые речевки и стенды – это ж узнаваемые мемы.
— Тема единого учебника по истории продолжает вызывать дискуссии в образовательной среде, а что происходит с литературой? К чему может привести попытка государством унифицировать литературное знание?
— К появлению партизанского движения. Которое будет гораздо успешнее действий регулярных войск. Все равно невозможно заставить всех учителей страны произносить одни и те же написанные в одном и том же учебнике слова.
— Как бороться со стандартизацией школьных программ по литературе, что остается учителю, который хочет дать своим ученикам нечто большее в рамках изучения русской литературы?
— Современные программы дают учителю достаточно большую долю для вариативности. Поэтому хочет давать – пусть дает. Надо бороться (ласково) не со стандартизацией программ, а с учительским страхом или неумением пользоваться вариативностью. Обмениваться опытом, подсказывать друг другу идеи и ходы, все время подбрасывать в этот общий костерчик свои веточки – а на огонек будут приходить новые и новые коллеги.
— Как вы лично воспитываете «читающих» учеников?
— Лично я понятия не имею. Примерно так же, как ем, хожу и дышу – рефлекторно-неосознанно. Завлекаю, шаманю, обаиваю, принуждаю, иногда пинки раздаю. Всякий раз зависит от конкретной ситуации. И всякий раз результат не гарантирован.
— Как бы вы поменяли нынешнюю школьную программу по литературе: от каких произведений отказались бы, а какие, наоборот, добавили бы в список?
— Вопрос подразумевает наличие одной общей программы. А ее нет. У всех своя, со своими вариациями, добавлениями и изъятиями. Я думаю над программой очень много, пробую, подступаюсь к тому, что не читал раньше. Недавно вот освоил «Черного монаха» Чехова. Много лет кругами хожу вокруг пушкинского «Гробовщика». Самое сильное желание последнего времени – прочитать с ребятами Гайто Газданова. Для меня он писатель из топ-10 в двадцатом веке. Я решился – и опробовал его и на своих студентах из Школы-студии МХАТ, и на школьниках в ШЮФе Вышки. И даже в Париж с Газдановым съездил, к французским читателям…
— Последний вопрос: скоро итоговое декабрьское сочинение. Что вам хочется сказать школьникам, готовящимся к нему?
— Не поддаваться панике, не слушать ахинею напуганных взрослых и знать свои права. Например, никто не может запретить вам брать для своих рассуждений зарубежную или современную литературу, как это делают в некоторых регионах. Заявляю это совершенно ответственно – я являюсь заместителем председателя Совета по сочинению при МОН. Почитайте официальное положение о сочинении и критерии оценки – они опубликованы на сайте ФИПИ. Нет там таких запретов – а если какие-то местные власти или учителя выдумывают их из опасения “как бы чего не вышло” и грозят незачетом, смело жалуйтесь в органы образования и цитируйте документы. Далее – это сочинение не по литературе, оно метапредметно по своей задаче, никто не вправе требовать от вас литературоведческого анализа, да еще какого-то конкретного произведения. Да, вы обязаны опереться на какую-то книгу, но это не значит, что ее надо шаблонно проанализировать. И это не значит, что нужно взять какую-то предписанную кем-то книгу. Лучше расскажите о книге, которая вам действительно нравится, которая вас задела и заставила думать. Это не обязательно книжка из школьной программы. И не обязательно таких книжек должно быть много в вашей жизни. Но хоть одна-то была? Вот к ней и апеллируйте. То, о чем вы расскажете горячо, заинтересованно, своими словами, всегда выглядит живо и по-человечески. Короче говоря, не бойтесь быть собой. Хоть это и правда бывает страшно.+
Беседовала Мария Муханов
Читаем интервью
